Герой нового выпуска проекта «Русские норм!» — один из самых успешных российских венчурных инвесторов Леонид Богуславский. Он рассказал Елизавете Осетинской, как 20 лет назад разглядел потенциал «Яндекса», зачем вышел из старейшего российского онлайн-ритейлера Ozon, не дождавшись IPO, в ходе которого компанию могут оценить в $5 млрд, почему сейчас предпочитает инвестировать за рубежом и какие проекты там ищет. Публикуем сокращенную версию интервью.
«Google смотрел на “Яндекс” так, как Walmart смотрел бы на киоск у Киевского вокзала»
— Леонид, вы начали заниматься бизнесом, будучи достаточно зрелым, сформировавшимся человеком, который до этого занимался наукой. Мне кажется, это было довольно травматично — такой резкий переход. И время такое: 1990, 1991 год…
— Дело в том, что это было связано с моей особенностью, которая заключается в том, что я, достигая какого-то достаточно высокого уровня в какой-то одной деятельности, начинаю переживать.
— Скучать.
— Точнее, у меня начинаются проблемы с выбором следующей цели, следующей вершины. Мне надо, чтобы я понимал, куда я могу добраться. Причем чтобы это была реальная ситуация. Это может быть очень тяжелый и трудный вызов, но тем не менее это не должна быть фантазия. Я это различаю: есть фантазия, а есть мечта. Мечта может быть очень высокая, труднодостижимая, но все-таки не с нулевой вероятностью.
В науке у меня получилась как раз такая ситуация: я взобрался на довольно приличную вершину, мне удалось получить очень сильные математические результаты, которые были опубликованы в ведущих научных журналах — и американских, и европейских. Еще меня пригласили в Университет Торонто, я стал там профессором. У меня был свой личный кабинет с моей фамилией на двери. И я очень быстро осознал, что взобраться еще выше будет уже фантазией, а не мечтой. Все же я не суперталантливый математик. Мне предстояло просто оборонять ту позицию, которую я занял. И я как-то подспудно начал искать для себя другую деятельность.
— Вы пишете в своей книге: «В России я оказался после путча. На Лубянской площади жгли костры с мусором, атмосфера была тяжелая. Мой заведующий кафедрой, который прекрасно ко мне относился, когда услышал о моем решении вернуться в Россию, сначала подумал, что я не в себе. Многие ученые уезжали на Запад, а я обратно».
— Я уехал обратно, потому что у меня возникла уникальная ситуация: одновременно с приглашением в Университет Торонто на меня вышли топ-менеджеры Oracle, которые отвечали за развитие международного бизнеса, с предложением начать бизнес Oracle в Советском Союзе.
— Почему на вас?
— Это интересная история. Уже в середине 1980-х, понимая, что мне уже не так интересно заниматься чистой математикой, я начал искать практические проекты, но в той же области.
Я встретил очень сильную группу ребят в Молдавии, и мы начали проект по созданию системного software для объединения разнородных компьютеров в единую сеть: больших машин, mainframes, мини-машин и персональных машин. Этот проект оказался очень успешным. Благодаря ему на выставке в Праге в 1987 году мы сумели получить два крупных контракта на создание компьютерных сетей: один в Чехии, один — в Словакии. Поэтому, когда Oracle начал двигаться на восток и искать партнеров в восточноевропейских странах, в том числе в Советском Союзе, они получили рекомендацию в Праге на меня.
В январе 1990 года у меня в квартире раздался звонок. Человек сказал: «Добрый день, господин Богуславский. Я вице-президент, отвечающий за развитие бизнеса Oracle, мне бы хотелось с вами встретиться». Это произошло практически одновременно с получением приглашения в Торонто. Поэтому у меня ноги начали раздвигаться.
— Разъезжаться.
— Разъезжаться, да. Потому что, с одной стороны, приглашение в такой университет на кафедру computer science — это вершина для советского ученого. С другой стороны, я понимал, какая возникает бизнесовая перспектива — если я становлюсь эксклюзивным партнером Oracle на территории Советского Союза.
— Вы оценили, что это круто. А [ваш старый знакомый Борис] Березовский не оценил, что это огромная возможность?
— Не оценил. Березовский был человеком, в общем-то, всеядным. Он действительно концентрировался на том, что является большим на данный момент. И, конечно, до некоторой степени он был прав. В 1990, 1991 году бизнес Oracle — это была действительно мышиная возня. Я помню, как тяжело было продавать первые лицензии. Oracle был незащищенным софтом — можно было спокойно его переписывать.
Здесь еще что важно. Дело не только в том, что я считал, что Oracle будет чем-то большим. Еще я хотел продолжать заниматься информационными технологиями. Заниматься автомобилями [с Березовским] было не мое. Хотя какое-то время я вынужден был это делать в силу того, что я отвечал за коммерцию и развитие бизнеса в нашем совместном предприятии. Я даже ездил в Чикаго на автомобильный аукцион, закупал американские машины и потом отправлял их в Санкт-Петербург. Но это было не мое.
Еще я, конечно, хотел большой самостоятельности. Мне всегда было важно доказать самому себе и близким мне людям, что я могу быть лидером в том, чем я занимаюсь, что мне не надо к кому-то прислоняться и за кем-то следовать. Для меня лидер — это не тот человек, за которым следуют другие, это тот человек, который вдохновляет других.
Источник
https://thebell.io/mechtayu-stat-legendoj-v-etom-biznese-venchurnyj-investor-leonid-boguslavskij-v-proekte-russkie-norm
